Татьяна Черникова - История России. XVII–XVIII века. 7 класс

Будили меня всегда весьма рано, потому что от утреннего воздуха румянец на щеках бывает живее и приятнее: одевали с крайней осторожностью за занавесом, чтоб восходящее солнце прелестей моих не убавило.

На девятом году отдали меня танцевать учиться, и в том так я изрядно успела, что учитель мой обыкновенно моим сестрам в пример меня представлял» (Из журнала «Праздное время, в пользу употребленное», 1759-1760 гг.).

Дети и родители. «В то время (1770-1780 гг.) дети не бывали при родителях неотлучно, как теперь, и не смогли прийти, когда вздумается, а приходили поутру поздороваться, к обеду, к чаю и к ужину или когда позовут за чем-нибудь. Отношения детей к родителям были совсем не такие, как теперь; мы не смели сказать: за что вы изволите гневаться или чем я вас прогневала; не говорили: это вы мне подарили; нет, это было не складно, а следовало сказать: это вы мне пожаловали. Мы наших родителей боялись, любили и почитали. Теперь дети отца и матери не боятся, а больше ли от этого любят их – не знаю. В наше время никогда никому и в мысль не приходило, чтобы можно было ослушаться отца или мать и беспрекословно не исполнить, что приказано. Как это возможно? Даже и ответить нельзя было, и в разговор свободно не вступали: ждешь, чтобы старший спросил, тогда и отвечаешь, а то, пожалуй, и дождешься, что тебе скажут: «Что в разговор ввязываешься? Тебя ведь не спрашивают, ну так и молчи!» Да, такого панибратства, как теперь, не было; и, право, лучше было, больше чтили старших, было больше порядку в семействах и благочестия… Теперь все переменилось, не нахожу, чтобы к лучшему. Теперь и часы-то совсем иначе распределены, как бывало: что тогда был вечер, теперь, по-вашему, еще утро! Смеркается, уже темно, а у вас это все еще утро. Эти все перемены произошли на моей памяти. День у нас начинался в семь-восемь часов. Поутру чаю никогда не пили, всегда подавали кофе. Ужинали обыкновенно в девять часов, и к ужину подавали все свежие кушанья, а не то чтоб остатки от обеда стали разогревать; и как теперь бывают званые обеды, так бывали в то время званые ужины в десять часов. Балы начинались редко позднее шести часов, а к двенадцати все уже возвратятся домой. Так как тогда точно танцевали, а не ходили, то танцующих было немного. Главным танцем был менуэт, потом стали танцевать гавот, кадрили, котильоны, экосезы. Одни только девицы и танцевали, а замужние женщины – очень немногие» (Воспоминания Е.П. Яньковой, записанные ее внуком Д. Благово).

1. Что нового вы узнали о жизни дворян в XVIII в.? 2. Расскажите о воспитании дворянских детей в XVIII в.

1. Обращение с крепостными при Екатерине II

Салтычиха. В конце 1750-х гг. по первопрестольной поползли слухи о жутких наказаниях, которым подвергает своих крепостных Дарья Николаевна Салтыкова.

Говорили, что по ее приказу дворовых забивают до смерти на конюшне, причем экзекуцию по барскому распоряжению часто проводят родственники.

Рассказывали также, что раз истязаемый испустил дух, так как замерз облитый водой на сильном холоде. Не одну крестьянскую жалобу на зверства помещицы Салтыковой получили московские власти, прежде чем началось следствие, которое затянулось до 1768 г.

В конце концов было установлено, что мрачные слухи – лишь тень преступлений, совершенных молодой дворянкой. В ее владениях от наказаний умерло более 100 крепостных. И к гибели 50 человек (3 мужчин и 47 женщин) Салтыкова имела прямое отношение. Некоторых запороли в ее присутствии до смерти, а большинство барыня сама убила скалкой, поленом или валиком для раскатки мокрого белья. Преступлениями несчастных почти всегда были плохая стирка белья или негодное, по мнению Салтыковой, мытье полов.

На суде Салтычиха не признавала за собой никакой вины. Не раскаивалась она и после 11 лет, проведенных в земляной тюрьме московского Ивановского монастыря. Тогда условия ее содержания стали более жесткими. Последние 22 года жизни она провела в холодной каменной клети.

Конечно, случай с Салтыковой был неординарным. Помещица, очевидно, страдала душевной болезнью, что подтверждает ее поведение в заключении. Когда кто-то подходил к зарешеченному окошку ее камеры, Салтычиха кидалась к решетке и по-звериному выла. Но дикий пример Салтычихи показывает, до чего могло дойти в век, когда одни люди имели право распоряжаться другими как своей собственностью.

Торговля душами. «При Екатерине крепостных людей для продажи выводили на ярмарку вместе со скотом; крепостных проигрывали в карты, платили ими долги, давали взятки и т. п. И были случаи, мужиков меняли на собак, причем собаки ценились дороже мужиков.

А в газетах екатерининских времен печатались такие объявления:

«Некто продает 11 лет девочку и 15 лет парикмахера, да сверх того 4 кровати, перины и прочий домашний скарб».

«Продается малый 17 лет и мебель».

«Продается малосольная осетрина, семь сивых меринов и муж с женою».

«За отъездом продается лошадь, две горничных девушки и т. п.».

Истязания крепостных. «Обращение с крепостными было жестоко до поразительного. Чувствуя полную безнаказанность, помещики творили над крепостными, можно сказать, неслыханные насилия.

В усадьбах имелись целые арсеналы всевозможных орудий пытки: плети, кнуты, колодки…

Правила для управления имениями известного героя екатерининских времен генерала Румянцева отличаются большой строгостью. Это целый свод законов, предусматривающий всевозможные преступления крепостных и налагающий разнообразные наказания… штрафы, цепи, тюрьма, батоги. У крепостного, совершившего кражу, отбиралось все, и сам он отдавался в солдаты. Если без уважительной причины крепостной не ходил в праздник в церковь, то на него налагали штраф в 10 копеек в пользу церкви…

У другого господина порядки были прямо зверские. Господин этот жил в Москве вместе со своей дворней; многие из дворовых людей учились в столице ремеслам. Эти крепостные, а также крепостные из деревни обязаны были по праздникам являться к своему господину на поклон. За неявку виновный получал 1000 розг…»

Воспитанники и крепостные любимцы. «Часто образованные дворяне обнаруживали у своих крепостных таланты. Было модно учить таких крепостных на художников, скульпторов, актеров и т. д. Деньги порой тратились немалые, не останавливались иногда и перед посылкой такого крепостного за границу для лучшего образования. Судьбы образованных крепостных складывались по-разному. Выйдет из «случая» любимец – и в деревню его, ходить за стадом, или в дворовые, сапоги чистить…

Некоторым давали свободу, а иных держали при себе, уважали, как преданных людей, поручали им важные дела. Например, художник из династии крепостных живописцев графов Шереметевых Иван Петрович Аргунов (1729-1802) родился и умер крепостным. Граф использовал его то как чисто живописца, то отправлял смотреть за каким-нибудь своим имуществом в качестве управителя. Так, в 1770-е гг. Иван Аргунов был управляющим «Миллионного дома» в Петербурге. Это огромное здание на Миллионной улице Шереметевы сдавали внаем. В 1790-е гг. художник опять был занят различными хозяйственными делами своего барина.

В целом во владениях Шереметевых отношение к крепостным было доброе. Один из графов, Н. П. Шереметев, любитель театра и создатель уникальной крепостной труппы, даже женился на своей крепостной актрисе Ковалевой-Жемчуговой. Правда, это стоило ему дорого. Царь долго не давал разрешения на брак, а после женитьбы большинство друзей и родственников Шереметева отвернулись от него…» (К. Левин. «Первый борец за свободу русского народа»).

2. Быт и нравы простого народа

Глазами иностранца. «Петербург представляет уму двойственное зрелище: здесь в одно время встречаешь просвещение и варварство… блестящее гордое дворянство и невежественную толпу. С одной стороны, модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа и Лондона; с другой – купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами…

Их сельские жилища напоминают простоту первобытных нравов; они построены из сколоченных вместе бревен; маленькое отверстие служит окном; в узкой комнате со скамьями вдоль стен стоит широкая печь. В углу висят образа, и им кланяются входящие прежде, чем приветствуют хозяев. Каша и жареное мясо служат им обыкновенного пищею, они пьют квас и мед; к несчастью, они, кроме этого, употребляют водку, которую не проглотит горло европейца.

Богатые купцы в городах любят угощать с безмерною роскошью: они подают на стол огромнейшие блюда говядины, дичи, рыбы, яиц, пирогов…